Бутурлин был нижегородским военным губернатором. Он
прославился глупостью и потому скоро попал в сенаторы. Государь в
бытность свою в Нижнем сказал, что он будет завтра в кремле, но чтобы
об этом никто не знал. Бутурлин созвал всех полицейских чиновников и
объявил им о том под величайшим секретом. Вследствие этого кремль
был битком набит народом. Государь, сидя в коляске, сердился, а
Бутурлин извинялся, стоя в той же коляске на коленях. Тот же Бутурлин
прославился знаменитым приказом о мерах противу пожаров, тогда
опустошавших Нижний. В числе этих мер было предписано
домохозяевам за два часа до пожара давать знать о том в полицию.

Приходит пациент(лет 80) к врачу и говорит:
- Когда я взбираюсь на первую, то чувствую себя усталым. Когда залезаю на вторую, то у меня болит сердце, а после третьей теряю сознание.
Доктор:
- Да Вы половой гигант! Зачем Вам лечиться, если Вы на трех залезаете!?
Пациент:
- Да я не о бабах, я о ступеньках...

- Где вы провели отпуск?
- Первую половину в Ялте.
- А вторую?
- В вендиспансере.

Высокомерие Барятинского - более чем высокомерие, чванливость
- не имело границ; в другом человеке, имевшем более обширное влияние
не только на дела русские, но и на политику всего мира и занимавшем
еще большее положение в свете, чем Барятинский,- в канцлере князе
Александре Михайловиче Горчакове это чувство было развито до
мелочности, до последних пределов. Однажды, во время последней
Турецкой войны, в Бухаресте, я зашел к нему вечером; разговор коснулся
бывшей в течение дня духовной процессии, причем канцлер заметил, что
митрополит приказал шествию пройти мимо дома, занимаемого князем,
и остановить на время перед ним раку, вмещавшую в себе мощи
блаженного Дмитрия.
- Ваша светлость! - невольно вскрикнул я.- Так уж не вы к мощам,
а мощи к вам прикладываются!..

Пациент: - Не могу дышать носом...
Терапевт: - Дышите ртом!
Пациент: - Спасибо... Сколько с меня?
Терапевт: - Пятьдесят долларов...

Идет программа "Сам себе режисер", показывают сюжет:
США. Белый дом. Кабинет резидента, открывается дверь, выходит Моника Левински, вытирает
губы и с акцентом говорит:
- А вам слабо?

За обедом Иван Андреевич Крылов не любил говорить, но,
покончив с каким-нибудь блюдом, по горячим впечатлениям высказывал
свои замечания. Так случилось и на этот раз. "Александр Михайлович,
а Александра-то Егоровна какова! Недаром в Москве жила: ведь у нас
здесь такого расстегая никто не смастерит - и ни одной косточки! Так на
всех парусах через проливы в Средиземное море и проскакивают
(Крылов ударял себя при этом ниже груди)