Ильич очень любил скромность. Бывало в столовой заметит, что ему в суп мяса не положили и все равно промолчит. Просто сядет рядом с Феликсом Эдмундовичем и вздохнет тихо. Феликс Эдмундович понятливый был и за справедливость всегда боролся. Справедливость эта боком выходила повару.

- Товарищи! Революция отменяется!
- Почему?
- Товарищ Дзержинский на рыбалку уехал.
- А что, без Дзержинского нельзя?
- Да без него-то можно, без "Авроры" никак...

- Почему революционеры так боялись задержания Ленина?
- А, по-вашему мнению, чтог мог рассказать человек, который никогда не
врет?!

Hа перекрестке в зад 600-му мерсу врезается допотопный броневичок. Из мерса выскакивает новый русский, пальцы веером, готов к бою. А из броневичка выходит дяденька в сером пальто и кепочке, с рыженькой бородкой. Щурит дяденька добрые-предобрые глазки, и говорит эHэРовцу: - А вы, батенька, не в тот анекдотик заехали. Феликс Эдмундович! Расстреляйте, пожалуйста, этого буржуя.

Ленин в детстве терпеть не мог манную кашу. Чего только не выдумывали родители, чтобы он ее съел, ну хотя бы несколько ложечек! Так и говорили, впихивая Володе ложечку за ложечкой: - За маму! За папу! За веру! За царя! За отечество! Hа маму и папу Володю еще хватало. А вот веру, царя и отечество он очень сильно возненавидел...

Ленин очень огорчался, что его мать не дожила всего год до революции.
"Уж лучше бы, наоборот, я не дожил", - говорил он в порыве скорби, и все с ним тактично соглашались.

2 товарища приходят к Ленину.
- Владимир Ильичь что сегодня будем есть?
- А вы подите травки пожуйте.
- Но мы же мычать будем.
- Ну я же только что баночку меда навернул
не жу-жу!