Однажды, на большом обеде, где находился и отец Сумарокова,
Александр Петрович громко спросил присутствующих:
- Что тяжелее, ум или глупость?
Ему отвечали:
- Конечно, глупость тяжелее.
- Вот, вероятно, оттого батюшку и возят цугом в шесть лошадей, а
меня парой.

Известная герцогиня Бенигна Бирон была весьма обижена оспой и
вообще на взгляд не могла назваться красивою, почему, сообразно
женскому кокетству, старалась прикрывать свое безобразие белилами и
румянами. Однажды, показывая свой портрет Кульковскому, спросила
его:
- Есть ли сходство?
- И очень большое,- отвечал Кульковский,- ибо портрет походит
на вас более, нежели вы сами.
Такой ответ не понравился герцогине, и, по приказанию ее, дано
было ему 50 палок.

По какому-то ведомству высшее начальство представляло
несколько раз одного из своих чиновников то к повышению чинов, то к
денежной награде, то к кресту, и каждый раз император Александр I
вымарывал его из списка. Чиновник не занимал особенно значительного
места, и ни по каким данным он не мог быть особенно известен
государю. Удивленный начальник не мог решить свое недоумение и
наконец осмелился спросить у государя о причине неблаговоления его к
этому чиновнику. "Он пьяница",- отвечал государь. "Помилуйте,
ваше величество, я вижу его ежедневно, а иногда и по несколько раз в
течение дня; смею удостоверить, что он совершенно трезвого и
добронравного поведения и очень усерден к службе; позвольте спросить,
что могло дать вам о нем такое неблагоприятное и, смею сказать,
несправедливое понятие".- "А вот что,- сказал государь.- Одним
летом, в прогулках своих я почти всякий день проходил мимо дома, в
котором у открытого окошка был в клетке попугай. Он беспрестанно
кричал: "Пришел Гаврюшкин - подайте водки".
Разумеется, государь кончил тем, что дал более веры начальнику,
чем попугаю, и что опала с несчастного чиновника была снята..

Император Александр увидел, что на померанцевом дереве один
уже остался плод, и хотел его сберечь и приказал поставить часового;
померанец давно сгнил, и дерево поставили в оранжерею, а часового
продолжали ставить у пустой беседки. Император проходил мимо и
спросил часового, зачем он стоит.
- У померанца, ваше величество.
- У какого померанца?
- Не могу знать, ваше величество.

Александр Павлович Башуцкий рассказывал оЄ случае,
приключившемся с ним. По званию своему камерпажа он в дни своей
молодости часто дежурил в Зимнем дворце. Однажды он находился с
товарищами в огромной Георгиевской зале. Молодежь расходилась,
начала прыгать и дурачиться. Башуцкий забылся до того, что вбежал на
бархатный амвон под балдахином и сел на императорский трон, на
котором стал кривляться и отдавать приказания. Вдруг он почувствовал,
что кто-то берет его за ухо и сводит со ступеней престола. Башуцкий
обмер. Его выпроваживал сам государь, молча и грозно глядевший. Но
должно быть, что обезображенное испугом лицо молодого человека его
обезоружило. Когда все пришло в должный порядок, император
улыбнулся и промолвил: "Поверь мне! Совсем не так весело сидеть тут,
как ты думаешь".

Павел сказал однажды графу Ростопчину: "Так как наступают
праздники, надобно раздать награды; начнем с андреевского ордена;
кому следует его пожаловать?" Граф обратил внимание Павла на графа
Андрея Кирилловича Разумовского, посла нашего в Вене. Государь, с
первою супругою коего, великого княгинею Наталию Алексеевною,
Разумовский был в связи, изобразив рога на голове, воскликнул: "Разве
ты не знаешь?" Ростопчин сделал тот же самый знак рукою и сказал:
"Потому-то в особенности и нужно, чтобы об этом не говорили!"

Отец декабриста, Иван Борисович Пестель, сибирский генерал-
губернатор, безвыездно жил в Петербурге, управляя отсюда сибирским
краем. Это обстоятельство служило постоянным поводом для насмешек
современников. Однажды Александр I, стоя у окна Зимнего дворца с
Пестелем и Ростопчиным, спросил:
- Что это там на церкви, на кресте черное?
- Я не могу разглядеть, ваше величество,- ответил Ростопчин,- это
надобно спросить у Ивана Борисовича, у него чудесные глаза: он видит
отсюда, что делается в Сибири.